Хабитуализация это: Вы точно человек?

Хабитуализация. — Студопедия

Объективные обстоятельства существования людей образуют «хабитус» или «габитус». Известный французский социолог Пьер Бурдье в книге «Логика практики» живо и проницательно обрисовал суть и значение «хабитуса» (62 сс. 53-64). Хабитус — это привычка, это система долговременного функционирования резонного поведения людей, состоящая из доведенных до совершенства последовательных действий, с заранее известным финалом. Хабитус коллективно оркестрован, он не является продуктом организующего действия отдельного «дирижера». Хабитус не означает неминуемого принуждения индивидов к исполнению чего-либо. Он без насилия, хитрости или спора стремится исключить все излишние линии индивидуального поведения, которые несовместимы с условиями существования какой-либо общности людей.

Хабитус — продукт истории, он продуцирует индивидуальные биографии и коллективную практику в соответствии со схемами, генерированными прошедшей историей. Он обеспечивает активное присутствие прошлого опыта, который содержится в социуме в форме перцепции, мышления и поведения. Хабитус — это постоянный внутренний закон жизни общества. Он действует подчас более надежно, нежели официальные законы. Хабитус — это прошлое в настоящем, которое стремится увековечить себя в будущем путём реставрации. Хабитус как воплощенная и забытая история придаёт жизнедеятельности социума относительную автономию и устойчивость по отношению к воздействию различного рода внешних факторов текущего настоящего. Эта автономия, функционируя как аккумулированный капитал прошлого, действует, предписывает, продуцирует историю на базе истории. Хабитус обеспечивает постоянство в изменяющемся мире. Он есть спонтанность без участия сознания и воли людей, противостоящая механистической детерминированности вещей и событий в обществе.

В отличие от научных суждений, которые корректируются после каждого серьёзного научного исследования в соответствии со строгими правилами проверки достоверности получаемых данных, предвидения хабитуса, основанные на прошлом опыте, не подвергаются сомнениям, поскольку давность существования привычек и обычаев есть лучшее доказательство верности подобных взглядов.

Человеческая активность служит основанием для образования привычек. Любое, регулярно повторяющееся действие нередко становится образцом или моделью, которые затем воспроизводятся исполнителями, но уже с экономией усилий. Процесс образования привычек или хабитуализация обеспечивает направление и специализацию активности, что отсутствует в биологическом потенциале человека. На этом пути происходит ослабление биологически заданной детерминанты человеческого поведения. Это верно для любого вида человеческой деятельности, не исключая и социальное поведение.

Действия, вошедшие в привычку, сохраняют своё значение для индивидуума. Рутинные процедуры врезаются в память, принимаются без доказательств как само собой разумеющееся и находятся под рукой для осуществления в будущем различных проектов. Хабитуализация вместе с этим даёт важный психологический эффект: экономится энергия. На практике, к слову, существует множество способов построения плота первобытным человеком. Хабитуализация сводит набор способов строительства плота до одного — двух, но наиболее оптимальных. Данное обстоятельство освобождает индивида от бремени «ненужных» решений, обеспечивается тем самым психологическое облегчение. Хабитуализация создаёт стабильные предпосылки, в которых человеческая деятельность может протекать с минимумом затрат на принятие решений. Иными словами, деятельность становится привычной, в силу этого открывается простор для обдумывания новых решений и инноваций.

Хабитуализация сопутствует каждой социальной ситуации, она является своеобразной технологией «ноу-хау». Большое разнообразие социальных ситуаций суммируется с помощью привычек и моделей поведения. Деятельность, предпринимаемая в повторяющихся ситуациях, может быть, таким образом, предвидена. Для повседневной жизни наиболее важной Частью хабитуализации человеческой активности является её сосуществование с традицией и последующей институализацией.

что это такое, как происходит, в чем проявляется?

Думаю, что русский язык жил до нас столько столетий, живет и развивается сейчас и будет жить и после нас. Сейчас, в эпоху возросшей коммуникации и интернетной революции, просто выползает наверх мутная пена необразованности, которая бьет в глаза своей дремучестью и проявляется вот в таких перлах:

мне «звонят» вместо «звонят», «арест» вместо «арест», «средства» вместо «средства», «эксперт» вместо «эксперт».

Можно с уверенностью констатировать, что уровень культуры речи значительно снизился. Что говорить, если даже в речи работников средств массовой информации часто встречаются неправильности, например:

Я убежден о том, что…

Пусть запросит о том, что…

Мы имеем проблему о том, что…

Часто употребляются известные и вновь изобретенные речевые штампы:

«мало не покажется», «в плане того, что».

Также присутствует в речи ненужное сочетание «как бы»:

Я буду с вами совершенно как бы откровенна.

Уже давно филологи, ученые-лингвисты и психологи бьют тревогу и поднимают проблему экологии русского языка, то есть сохранения его чистоты от жаргонизмов, сленга, которые растут просто, как грибы после дождя, и заполняют речевую сферу общества. Тотальное нашествие американизмов и англицизмов — это отдельный разговор.

Мне видится, что большое количество ошибок в речи — это отражение общей языковой ситуации в современном обществе. Одной, и даже самой главной, по моему мнению, причиной упадка культуры языка является исчезновение привычки чтения хорошей литературы. Сколько вопросов ежедневно видишь в интернете на тему:

Какое краткое содержание романа…?

О чем повесть…?

Радио, телевидение, мощная компьютерная сеть стали главными конкурентами книге. Многие не понимают, что чтение книги — это активный мыслительный процесс, который и рядом не стоит с готовыми эрзац-поделками СМИ.

А все начинается с семьи. Во многих семьях с прекрасной мебелью нет места книгам. А что тогда требовать от детей, если родители не помнят, когда они прочли последнюю книгу, наверное, в школьном возрасте. Там, где читают, где книги стоят на полках и читаются, нет места безграмотности речи и письма.

Грамотная речь — это визитная карточка человека. Сталкивалась на практике с такой ситуацией, что в современной фирме девушка сама ощущает, что ее речь далека от совершенства и она уже понимает, что это вредит ее карьере.

Понятия «габитус» и «хабитуализация» в контексте социологических теорий

Литература

1. Штомпка П. В фокусе внимания повседневная жизнь. Новый поворот в социологии // Социс. 2009. № 9.

2. Латур Б. Дайте мне лабораторию, и я переверну мир // Логос. 2002. № 5-6.

3. Социологический энциклопедический англо-русский словарь [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://www.diclib.com/cgi-bin/d1.cgi?l=ru&base=xn_ sociology&page= showid&id =6616 (дата обращения: 20.12.2010).

4. Гофман А.Б. Социологические концепции Марселя Мосса // Концепции зарубежной этнологии. М.: Наука, 1976.

5. Мосс М. Техники тела // Человек. 1993, №2.

6. Штомпка П. Социология. Анализ современного общества / Пер. с пол. С.М. Червонной. М.: Логос, 2005.

7. Элиас Н. О процессе цивилизации: Социогенетические и психологические исследования. М.; СПб., 2001.

8. Элиас Н. Общество индивидов / Пер. с нем. М.: Праксис, 2001. 336 с.

9. Scheler M. Probleme einer Soziologie des Wissens // Die Wissensformen und die Gesellschaft. Bern, Francke, 1960.

10. Мангейм К. Диагноз нашего времени / Пер. с нем. и англ. М.: Юрист, 1994. 700 с.

11. Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. М., 1995.

12. Cohen I. Theories of action and praxis // The Blackwell Companion to Social Theory / Ed. by Brian S. Turner. Oxford (UK) and Cambridge (MA): 1996. P. 124-156.

13. Гидденс Э. Устроение общества: Очерки теории структурации. М.: Академический проект, 2003.

14. Бурдье П. Начала. Choses dites / Пер. с фр. /Pierre Bourdieu. Choses dites. Paris, Minuit, 1987. Пер. Н.А. Шматко. М.: Socio-Logos, 1994.

15. Бурдье П. Практический смысл / Пер. с фр.: А.Т. Бикбов, К.Д. Вознесенская, С.Н. Зенкина, Н.А. Шматко; Отв. ред. пер. и послесл. Н.А. Шматко. СПб.: Алетейя, 2001. 562 с.

16. Бурдье П. Поле науки // Социология под вопросом. Социальные науки в постструктуралистской перспективе. Альманах Российско-французского центра социологии и философии. Институт социологии Российской академии наук. М.: Праксис; Институт экспериментальной социологии, 2005. 304 с.

17. Bourdieu P. Homo Academicus. Polity Press. Cambridge, 1988. 344 p.

18. Бувресс Ж. Правила, диспозиции и габитус // Sociologos. 2009. № 6 [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://sociologos.net/textes/bouveresse.htm (дата обращения: 25.12.2010).

19. Жангра И. Мотив радикализма. О некоторых новых тенденциях в социологии науки и технологии // Журнал социологии и социальной антропологии. 2004. Т. VII, №5.

3) Что такое хабитуализация и типизация? Приведите примеры хабитуализации и типизации в своей повседневной деятельности.

хабитуализации
(т.е. опривычиванию). Любое действие,
которое часто повторяется, становится
образцом, впоследствий оно может быть
воспро­изведено с экономией усилий
и ipso facto
осознано как образец его исполнителем.
Кроме того, хабитуализация означает,
что рассматриваемое дейст­вие может
быть снова совершено в будущем тем же
самым образом и с тем же практическим
уси­лием. Это касается деятельности
как в социаль­ной сфере, так и вне ее.

Институционализация
имеет место везде, где осуществляется
взаимная типизация опривыченных действий
деятелями разного рода. Иначе го­воря,
любая такая типизация есть институт.
Что здесь следует подчеркнуть, так это
взаимность ин­ституциональных
типизации и типичность не толь­ко
действий, но и деятелей в институтах.
Типиза­ции опривыченных действий,
составляющих инсти­туты, всегда
разделяются; они доступны для пони­мания
всех членов определенной социальной
груп­пы, и сам институт типизирует
как индивидуаль­ных деятелей, так и
индивидуальные действия. Ин­ститут
исходит из того, что действия типа Х
долж­ны совершаться деятелями типа
X. Например, пра­вовой институт
устанавливает правило, согласно которому
головы будут рубить особым способом в
особых обстоятельствах и делать это
будут опре­деленные типы людей (скажем,
палачи, представи­тели нечистой касты,
девственницы определенного возраста
или те, кто назначен жрецами).

4) Зачем нужна типизация?

По мере
того как A и Я взаимодействуют ка­ким
бы то ни было образом, типизации будут
со­здаваться довольно быстро. A
наблюдает за тем, что делает В.
Он приписывает мотивы действи­ям В;
глядя, как действие повторяется,
типизиру­ет мотивы как повторяющиеся.
По мере того как В
продолжает совершать действия, A уже в
со­стоянии сказать себе: «А-а, он
снова это делает». В то же время Л в
состоянии допустить, что В
де­лает то же самое по отношению к
нему. С самого начала A и В допускают эту
взаимность типиза­ции. В ходе их
взаимодействия эти типизации бу­дут
проявляться в специфических образцах
пове­дения. То есть A и В будут играть
роли по отно­шению друг к другу. Это
будет происходить даже в том случае,
если каждый продолжает совер­шать
действия, отличные от действий других.
По­явится возможность принятия роли
другого по от­ношению к одним и тем
же действиям, совершае­мым обоими. То
есть A будет незаметно приме­рять к
себе роли, все время повторяемые В,
делая их
образцами своего ролевого поведения.
Напри­мер, роль В
в сфере приготовления пищи не толь­ко
типизируется Л в качестве таковой, но
и ста­новится составным элементом
собственной роли Л в аналогичной сфере
деятельности. Таким об­разом, возникает
совокупность взаимно типизи­рованных
действий, хабитуализированных для
каждого в ролях, некоторые из которых
они иг­рают отдельно, а некоторые —
сообщаю. Несмот­ря на то что эта
взаимная типизация еще далека от
институционализации (пока присутствуют
только два индивида, нет возможности
для типо­логии деятелей), ясно, что
институционализация уже присутствует
здесь in
nucleo.

1.3. Хабитуализация.

Объективные
обстоятельства существования людей
образуют «хабитус» или «габитус».
Известный французский социолог Пьер
Бурдье в книге «Логика практики»
живо и проницательно обрисовал суть и
значение «хабитуса» (62 сс.
53-64). Хабитус
— это привычка, это система долговременного
функционирования резонного поведения
людей, состоящая из доведенных до
совершенства последовательных действий,
с заранее известным финалом. Хабитус
коллективно оркестрован, он не является
продуктом организующего действия
отдельного «дирижера». Хабитус не
означает неминуемого принуждения
индивидов к исполнению чего-либо. Он
без насилия, хитрости или спора стремится
исключить все излишние линии индивидуального
поведения, которые несовместимы с
условиями существования какой-либо
общности людей.

Хабитус
— продукт истории, он продуцирует
индивидуальные биографии и коллективную
практику в соответствии со схемами,
генерированными прошедшей историей.
Он обеспечивает активное присутствие
прошлого опыта, который содержится в
социуме в форме перцепции, мышления и
поведения. Хабитус — это постоянный
внутренний закон жизни общества. Он
действует подчас более надежно, нежели
официальные законы. Хабитус — это прошлое
в настоящем, которое стремится увековечить
себя в будущем путём реставрации. Хабитус
как воплощенная и забытая история
придаёт жизнедеятельности социума
относительную автономию и устойчивость
по отношению к воздействию различного
рода внешних факторов текущего настоящего.
Эта автономия, функционируя как
аккумулированный капитал прошлого,
действует, предписывает, продуцирует
историю на базе истории. Хабитус
обеспечивает постоянство в изменяющемся
мире. Он есть спонтанность без участия
сознания и воли людей, противостоящая
механистической детерминированности
вещей и событий в обществе.

В
отличие от научных суждений, которые
корректируются после каждого серьёзного
научного исследования в соответствии
со строгими правилами проверки
достоверности получаемых данных,
предвидения хабитуса, основанные на
прошлом опыте, не подвергаются сомнениям,
поскольку давность существования
привычек и обычаев есть лучшее
доказательство верности подобных
взглядов.

Человеческая активность служит основанием
для образования привычек. Любое, регулярно
повторяющееся действие нередко становится
образцом или моделью, которые затем
воспроизводятся исполнителями, но уже
с экономией усилий. Процесс образования
привычек или хабитуализация обеспечивает
направление и специализацию активности,
что отсутствует в биологическом
потенциале человека. На этом пути
происходит ослабление биологически
заданной детерминанты человеческого
поведения. Это верно для любого вида
человеческой деятельности, не исключая
и социальное поведение.

Действия,
вошедшие в привычку, сохраняют своё
значение для индивидуума. Рутинные
процедуры врезаются в память, принимаются
без доказательств как само собой
разумеющееся и находятся под рукой для
осуществления в будущем различных
проектов. Хабитуализация вместе с этим
даёт важный психологический эффект:
экономится энергия. На практике, к слову,
существует множество способов построения
плота первобытным человеком. Хабитуализация
сводит набор способов строительства
плота до одного — двух, но наиболее
оптимальных. Данное обстоятельство
освобождает индивида от бремени
«ненужных» решений, обеспечивается
тем самым психологическое облегчение.
Хабитуализация создаёт стабильные
предпосылки, в которых человеческая
деятельность может протекать с минимумом
затрат на принятие решений. Иными
словами, деятельность становится
привычной, в силу этого открывается
простор для обдумывания новых решений
и инноваций.

Хабитуализация
сопутствует каждой социальной ситуации,
она является своеобразной технологией
«ноу-хау». Большое разнообразие
социальных ситуаций суммируется с
помощью привычек и моделей поведения.
Деятельность, предпринимаемая в
повторяющихся ситуациях, может быть,
таким образом, предвидена.
Для повседневной
жизни наиболее важной Частью хабитуализации
человеческой активности является её
сосуществование с традицией и последующей
институализацией.

Концепция конструирования социальной реальности А. Бергера, Т. Лукмана

1. представление о социальной реальности

2.процесс конструирования соц. Реальности

3. значение теории

1. Бергер (1929) – американец

Лукман (1927) – немец

Работа «Конструирование социальной реальности» — 1967г.

Работу Бергера и Лукмана можно рассматривать как феноменологию, но точнее ее назвать феноменологическим конструктивизмом — это микросоциологическая парадигма, изучающая социальное взаимодействие. Их взгляды формировались под воздействием А. Шюца.

Феноменология обосновывается на рассмотрении социального взаимодействия как процесса, в ходе которого действия людей наполняются смыслом, типичным для неизменного опыта. В ходе жизненного опыта и повседневного взаимодействия люди постигают смысл мира, учатся упорядочивать и понимать возникающие ситуации и эти ситуации превращаются в объективную реальность – социальные феномены.

Социальная реальность конструируется в большей части непреднамеренно в сознании людей, придерживающихся общепринятых способов интерпретации. Бергер, Лукман рассматривают не только индивидуальное взаимодействие, но и учитывают более широкие общности – институты, организации, которые выступают в качестве ограничителей, по отношению к повседневной деятельности по конструированию социального мира.

Опираются на Маркса, Дюркгейма, Парсонса, Гофмана.

Бергер и Лукман характеризуют общество как:

— человеческий продукт;

— объективную реальность;

— социальный продукт.

Это означает, что в процессе межиндивидуального взаимодействия появляются такие значения, которые приобретают объективный характер и затем становятся значимыми для всего общества или его части (социальный продукт).

2. процесс конструирования реальности проходит несколько стадий:

А) типизация социального взаимодействия

В повседневной жизни люди вступают во взаимодействие, в ходе которого происходит наполнение мира смыслом. Для того, чтобы упорядочить информацию, люди классифицируют свой чувственный опыт в виде вещей, обладающих типичным характеристиками.

Индивидуальный опыт помогает выразить, т.е. объективировать язык, при помощи которого люди обозначают и определяют любые явления. В языке ситуация взаимодействия и их участники типизируются, т.е. подводятся под привычные и понятийные категории.

Типизация придает смысл любым, даже новым явлениям, и тем самым встраивают их в жизненный мир в качестве знакомых и понятных. Используя типизацию, люди могут вступать в общение с другими людьми, будучи уверенными, что вы видите мир таким же образом. Вся сумма типизаций и созданная с их помощью повторяющихся форм взаимодействий, образуют социальную структуру повседневной жизни. Типизация закрепляется в языке (стул, завтрак, лекция).

Б) Хабитуализация (опривычнивание) деятельности

Последствием этого этапа является уменьшение различных выбора станд. этапа. Это приносит психологическое облегчение, освобождение от бремени решений. Высвобождается энергия для принятия решения в тех случаях, когда это действительно необходимо.

В) институционализация

Имеет место там, где есть типизация и опривычнивание действий.

Это означает, что типизация всегда разделяется другими людьми, они доступны для понимания всех членов определенной социальной группы. И тем самым институт типизирует как отдельных людей, так и индивидуальных действий. Институционализация исходит из того, что действия типа Х должны совершаться только деятелями типа Х. институционализация = типизация + хабитуализация.

Институционализация осуществляет социальный контроль над человеческим поведением. Сказать, что человеческая деятельность институализированна означает сказать что она подвержена социальному контролю. Дополнительные механизмы контроля требуются лишь в том случае, если институализированные нормы до конца еще не закреплены.

Контролирующую функцию институт реализует через интернализацию (т.е. индивид принимает эту норму). Институты носят исторический характер, они меняются в процессе социального взаимодействия, но сопротивляются попыткам изменить их. Институционализация не является необратимой, могут происходить процессы деинституционализации.

Институты могут исчезать, если ситуация взаимодействия радикально изменилась.

Г) легитимация

Для укрепления институализированного порядка необходима легитимация, т.е. способы его объяснения и оправдания. Это требуется для того, чтобы установившийся порядок был более убедительным для нового поколения. Легитимация – основа для интеграции общества. Ее функция заключается в том, чтобы сделать объективно доступным и субъективно вероятным существующие институты. Интеграция имеет отношение к взаимодействию на 2 уровня:

— горизонтальный – поддержания институционального порядка во всем обществе;

— вертикальный – придание смысла индивидуальным биографиям.

Легитимация имеет когнитивный (знания) аспект и нормативный аспект (ценности).

Легитимация имеет несколько уровней, которые различаются способами объяснения и закрепления объективной реальности.

1. Дотеоретический – усвоение самоочевидных значений

2. Теоретические утверждения в зачаточной форме – различные объяснительной схем ряда объективных значений (пословицы, народная мудрость)

3. Теоретический – теории, объясняющие институты в терминах дифференцированной системы значений

4. Символические универсумы – процесс обозначения реальностей, отличных от реальностей повседневной жизни.

3. значение теории

Институт – форма социального контроля. Это схема придания смысла х конструирования реальности n может служить универсальным аналитическим инструментом, с помощью которого можно изучать процессы социализации, адаптации в различных ситуациях социального взаимодействия.

Феноменологическая соц. списывает и объясняет то, как люди взаимодействуют в повседневной жизни, но недостаточно внимания уделяют социальным структурам.



4.1. П. Бергер и Т. Лукман о социальном конструировании реальности

4.1. П. Бергер и Т. Лукман о социальном конструировании реальности

В современной общественной жизни на всех уровнях социальности ведущую роль приобретает конструирование социальной реальности, и именно здесь выстраиваются границы социального контроля масс: по одну сторону эти границы очерчивают поле контроля над массами, манипулирования ими, по другую – они фиксируют пределы воздействия на массы и устанавливают зону их свободы, самоорганизации и встречного манипулирования, если можно так сказать, своими манипуляторами.

Социальное конструирование реальности – понятие, которое ввели видные современные социологи П. Бергер и Т. Лукман. Реальность социально конструируется – так около 40 лет назад сформулировали они главный тезис социологии знания. Эта концепция была воспринята в философском и социологическом мире, сегодня – это одна из продуктивных теорий, которая вышла за пределы первоначального авторского замысла. В России идеи Бергера и Лукмана были известны достаточно давно, но в узком кругу ученых, только в конце 1990-х годов они получили широкое распространение, стали применяться как теоретическая основа и в эмпирических исследованиях, правда, в иной интерпретации главных понятий.

Что же, по Бергеру и Лукману, есть реальность, а что – знание? Знание – это «уверенность в том, что феномены являются реальными и обладают специфическими характеристиками» [2, 9]. Знание, таким образом, изначально – зона субъективного. Реальность авторы рассматривают как «качество, присущее феноменам, иметь бытие, независимо от нашей воли и желания (мы не можем «от них отделаться»)» [2, 72]. Объективность реального, однако, относительна: «Что «реально» для тибетского монаха, не может быть «реальным» для американского бизнесмена. «Знание» преступника отличается от «знания» криминалиста» [2, 12]. Иначе говоря, объективность – не более чем черта, которую фиксирует в отношении реальности познающий субъект, и можно сказать, что и объективность субъективна.

Предметом теории П. Бергера и Т. Лукмана является многообразие знаний в обществе, а также те процессы, «с помощью которых любая система «знания» становится социально признанной в качестве «реальности»» [2,52]. Здесь – ядро концепции, ее наиболее интересный аспект. В центре реальности стоит реальность повседневной жизни. Она определена потребностями человека, в процессе удовлетворения которых все иные реальности отходят на периферию его сознания и в это время несущественны. Эти другие реальности выступают в качестве «области конечного знания», своего рода анклавов информации, куда сознание индивида возвращается в зависимости от необходимости, по меньшей мере используя их для манипуляций.

Реальность повседневной жизни не однородна, она разделена на сектора. Первая группа секторов – привычная реальность повседневной жизни человека. Другая – проблематичная группа секторов, пока чужая для него, еще не освоенная часть повседневной реальности. Благодаря познанию этих элементов, секторов реальности повседневные знания человека становятся богаче и глубже. Главное условие существования повседневной реальности – взаимодействие людей, а ее прототип – ситуация восприятия другого «лицом к лицу». Бергер и Лукман описывают такого рода восприятие следующим образом: «Я вижу его улыбку, потом, реагируя на мой хмурый вид, он перестает улыбаться, потом улыбается снова, видя мою улыбку, и т. д. Каждое мое выражение направлено на него, и наоборот; и эта непрерывная взаимность актов доступна нам обоим» [2,66]. Очевидно, что в подобных условиях «другой имеет лучшее знание обо мне, чем я сам» [2, 59]. Ситуация «лицом к лицу» субъективна, она позволяет делать партнеров по восприятию более реальными. Человек воспринимает другого как установленный тип и начинает с ним общепринятое взаимодействие. Отсюда авторы определяют социальную структуру как «сумму типизаций и созданных с их помощью повторяющихся образцов взаимодействия» [2, 92].

Итак, взаимодействие в обществе типизируется, образуя целые институциональные системы. По Бергеру и Лукману, «институционализация имеет место везде, где осуществляется взаимная типизация опривыченных действий деятелями разного рода» [2, 88–90].

Социальное конструирование реальности происходит посредством хабитуализации институциональных действий, формирования системы социального контроля, а также статусно-ролевой системы. Хабитуализация представляет собой опривычивание действия.

«Любое действие, которое часто повторяется, становится образцом, впоследствии оно может быть воспроизведено с экономией усилий и ipso facto осознано как образец его исполнителем. Кроме того, хабитуализация означает, что рассматриваемое действие может быть снова совершено в будущем тем же самым образом и тем же практическим усилием» [2,272].

Субъективное формирование личности в институциональном русле осуществляется в процессе интернализации. Интернализация – восприятие и усвоение индивидом элементов окружающей реальности. Понимание им окружающей действительности в некоторой степени отличается от понимания реальности другими. Такое знание приходит к индивиду в результате взаимодействия, путем «перенимания от другого» того мира, в котором «другие уже живут» [2, 93]. Постепенно у человека формируются соответствующая данной реальности идентичность, ожидания в отношении других, что направляет его поведение в ролевое русло. Интернализация реальности человеком начинается с первичной социализации и продолжается в течение всей жизни.

Социализация – это процесс становления и развития личности, состоящий в освоении ею социальных норм, культурных ценностей и образцов поведения, позволяющий ей жить и действовать в данном обществе. Становление личности происходит в тесном взаимодействии со з н а ч и м ы м и д р у ги м и, которые представляют собой социальную структуру, куда впервые попадает человек. Они выступают в роли ретрансляторов между миром и индивидом. Значимые другие, интерпретируя информацию, передают ее индивиду, опираясь на элементы, присущие для любого процесса социализации и состоящие в освоении языка данной общности, мотивационных и интерпретационных схем, а также аппарата легитимации.

Результатом первичной и вторичной социализации является формирование релевантной идентичности человека. В этой связи в теории Бергера и Лукмана появляется тема социалъно-контрольных механизмов. Авторы выделяют два вида систем социального контроля над деятельностью индивидов.

1. Система первичного контроля. Она формируется самим фактом создания социального института (до того как оформились нормы, контролирующие поведение людей в данном социальном институте). «Сказать, что часть человеческой деятельности была институционализирована, – уже значит сказать, что часть человеческой деятельности была подвергнута социальному контролю» [2, 104].

2. Система вторичного контроля. Это собственно социальный контроль, опирающийся на санкции, поддерживающие существование социального института. При возникновении социальных институтов появляется необходимость разработки механизмов социального контроля, ведь «более вероятно, что отклоняться индивид будет от тех программ, которые установлены для него другими людьми, чем от тех, которые он сам для себя устанавливает» [2, 225]. Механизмом социального контроля выступает легитимация, которая делает «объективно доступными и субъективно вероятными уже институционализированные объективации» [2, 240].

Легитимация имеет несколько уровней – от простой передачи значений новому поколению до выстраивания обширных полей значений, того, что часто называют символическим универсумом – целостной системой фиксации и интерпретации реальности, своего рода матрицы всех социально объективированных и субъективно разделяемых значений. Благодаря символическому универсуму институционализация делается само собой разумеющимся явлением, сферой «нормального».

Освоение символического универсума начинается с узнавания человеком требований з н а ч и м ы х д р у г и х, на их примерах. Далее эти правила, закрепившись в сознании, переносятся в иные сферы общения с людьми. Такое абстрагирование от агентов первичной социализации П. Бергер и Т. Лукман называют формированием обобщенного другого в сознании индивида. Теперь индивид идентифицирует себя не только со значимыми другими, но и с обществом в целом. Сквозь призму полученного знания он оценивает окружающую реальность, проектирует дальнейшую жизненную траекторию. «То, что реально «извне», соответствует тому, что реально «внутри». Объективная реальность может быть легко «переведена» в субъективную реальность, и наоборот» [2, 10–11, 301]. Но тождество субъективной и объективной реальностей никогда не бывает полным, ибо их временная и пространственная структуры отличаются.

Вторичная социализация представляет собой интернализацию институциональных или институционально обоснованных подмиров. У человека уже сформировалась жизненная установка, соответствующая требованиям социальной среды. Новая интернализованная информация накладывается на знания, приобретенные ранее. Однако здесь возникает проблема согласованности обеих систем знаний, проблема намерения личности реализовать свою жизненную установку в данном ролевом поведении. Вновь встает проблема легитимации социальных конструкций. Вторичная социализация менее устойчива, и главную причину этого П. Бергер и Т. Лукман видят в том, что такая реальность не так глубоко укоренена в сознании, а потому в большей степени поддается смещению. Степень смещения зависит от успешности использования принципа «возвращения домой» в процессе перехода индивида из реальности первичной социализации в реальность социализации вторичной.

Итак, в своей теории социального конструирования реальности П. Бергер и Т. Лукман вышли на глубинные пласты социального контроля, хотя и не ставили такой задачи. По замыслу авторов, эта теория интерпретирует специфику знания в социальном аспекте. «Социология знания понимает человеческую реальность как реальность социально сконструированную» [2,76]. Можно сказать, что социальное конструирование реальности, по Бергеру и Лукману, представляет собой своеобразное додумывание, придумывание, мысленное переструктурирование окружающего нас мира. Идея здесь состоит в том, что мы живем в мире, который существует объективно, независимо от нас. Однако нам он известен только в какой-то своей части, в определенных ракурсах. Что-то известно лучше, что-то хуже, что-то вообще не известно. Чем шире социальный опыт, тем более определенны наши представления о реальности, тем больше социальной обоснованности в нашем «придумывании мира». Но эта линия размышлений над эффектами социологии знания не могла не привести к более точному представлению о том, как действуют механизмы социального контроля на когнитивном уровне, а затем и о том, как вообще устроен социальный контроль.

Теория Бергера—Лукмана позволяет прояснить целостность нашего восприятия реальности, хотя любому более или менее понятно, что его знания о мире неполны. И в то же время рядовой человек обычно не задается вопросом о том, что представляет собой реальность и насколько ей соответствует его знание. В самом деле, в любом возрасте и при любом уровне практических знаний, образованности, начитанности и т. п. мы воспринимаем свой обыденный мир целостным, завершенным. Почему? Потому что мы на основе имеющихся неполных данных конструируем его в своем сознании, и эта конструкция позволяет нам достаточно уверенно действовать и оценивать действительность. Конструкция мира тогда оказывается успешной, когда ожидания от него более или менее совпадают с тем, что появляется в жизни, что представлено нам как ситуация. Дело, следовательно, не в полноте исходной информации, а в значимости той ее части, которая позволяет принять верное решение.

Чем же ценен предложенный Бергером и Лукманом подход в теоретико-методологическом ключе? Во-первых, он и эмпирически, и теоретически обращен к повседневности, являющейся для социологов наиболее сложным полем наблюдений и интерпретаций. Во-вторых, он направлен против теоретической эквилибристики с «системами», их «динамикой» как чем-то мыслимым вне субъективной человеческой составляющей. В-третьих, в методологическом плане концепция Бергера и Лукмана опирается на диалектику, приоритет введения которой в социальную мысль авторы признают за Марксом. В-четвертых, Бергер и Лукман «заново открывают» такое социологическое понятие, как «целостный социальный факт». Наконец, в-пятых, при таком понимании социологической проблематики она вновь возвращается в первоначальное лоно философской мысли, но на ином уровне и с иным назначением.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читать книгу целиком

Поделитесь на страничке

Следующая глава >

хабитуализация | Блог Социология

Социальное конструирование реальности Питера Бергера и Томаса Лакманна представляет поразительный тезис, утверждающий, что повседневная реальность социально конструируется человеческим взаимодействием. Это самый простой способ изложить тезис, который никоим образом не охватывает все их положения. Давайте копнем глубже и исследуем их удивительный аргумент.

Объективная и субъективная реальность

Главный аспект тезиса Бергера и Лукманна определяет различие между объективной и субъективной реальностью.Объективная реальность определяется как мир природы. Например, луна, звезды или океан. Это явления, которые в основном присутствуют всегда и не меняются. Субъективная реальность — это социально сконструированная реальность. Например, роль или статус в обществе, такие как должность человека, становятся реальностью и усваиваются через взаимодействие и социальные определения. Это делается в процессе социализации (ключевое понятие в процессе поддержания субъективной реальности). Люди не рождаются членами общества, они становятся членами общества (Berger and Luckmann 1966: 149).Взаимодействие между людьми — вот что делает это реальным. Субъективная реальность также определяется как субъективная интерпретация объективной реальности. Например, общество определило, что небо голубое. Это придает социальный смысл объективному явлению. Понятно, что это субъективная интерпретация объективной реальности.

Приспособление

Авторы утверждают: «Вся человеческая деятельность подвержена хабитуализации. Любое часто повторяющееся действие превращается в шаблон, который затем может быть воспроизведен с экономией усилий и который,
ipso facto, воспринимается его исполнителем как этот шаблон.
Привыкание дополнительно подразумевает, что действие, о котором идет речь,
может быть выполнено снова в будущем таким же образом и
с теми же экономическими затратами »(Berger and Luckmann 1966: 71). Другими словами, все как социальное, так и не социальное, совершаемое людьми, может стать привычкой. Процесс приготовления кофе по утрам является прекрасным примером таких привычек. Человек изучает процесс, повторяет процесс, и это делается экономно каждый раз в будущем.Привыкание — это первый шаг к институционализации.

Институционализация

Институционализация определяется как «взаимная типизация привычных действий по типам акторов» (Berger and Luckmann 1966: 72). Проще говоря, любое учреждение состоит из взаимного взаимодействия, которое становится типичным на основе привычного явления. Эти типизации используются в любом обществе, на которое изучается (знания об учреждении разделяются обществом).

Институты также всегда имеют историческую природу (Berger and Luckmann 1966: 72). Институты не могут появиться из воздуха. Сначала они должны быть построены в рамках привычного процесса, который затем разделяют члены общества. Например, система образования в начале Соединенных Штатов была основана на семейном обучении семье. Со временем возникли небольшие школы с одним учителем и несколькими учениками. По прошествии времени и по мере роста населения строились школы большего размера, чтобы вместить больше учеников и учителей, пока мы не увидим, как современные школы выглядят сегодня.Дело в том, что система образования возникла не просто так, на самом деле, потребовалось взаимодействие между социальными субъектами в течение длительного периода времени, чтобы получить то, что мы имеем сегодня.

Легитимация

Легитимация — это процесс институционализации институтов. «Легитимация объясняет институциональный порядок, приписывая
когнитивной валидности его объективированным значениям. Легитимация
оправдывает институциональный порядок, придавая нормативное достоинство
его практическим императивам »(Berger and Luckmann 1966: 111).Другими словами, у институтов должен быть постоянный процесс самоподдержания. Скорее, действующие лица в обществе — это те, кто поддерживает институты. Например, можно рассматривать общество как поддерживающее себя посредством обучения в школах. Школы учат надлежащим ролям и правилам общества, которые, в свою очередь, закрепляют существующие социальные системы.

Сигнатура и язык

Знаки имеют решающее значение для построения реальности. Авторы утверждают: «[] критически важным случаем объективации является
сигнификации, то есть производство знаков человеком.Знак
можно отличить от других объективаций по его явному намерению
служить указателем субъективных значений »(Бергер и Лакманн (1966: 50). Например, розовая лента рака груди означает не только борьбу с раком груди , но он также означает единство женщин в обществе. Знаки могут принимать разные формы в обществе, но самое важное, что нужно убрать, — это то, что знаки являются инструментом для конструирования и понимания субъективной реальности.

Язык — еще один тип знаков.Бергер и Лукманн утверждают: «Обычные объективации повседневной жизни поддерживаются прежде всего лингвистическим значением. Повседневная жизнь — это, прежде всего, жизнь с помощью языка, которым я делюсь с другими людьми. Таким образом, понимание языка необходимо для любого понимания реальности
повседневной жизни »(Berger and Luckmann 1966: 51-52). Язык связывает различные социальные значения и помогает людям в обществе понимать мир вокруг них. Это важно для продвинутого обучения и, следовательно, для создания сложных социальных институтов.

Символическая вселенная

Символическая вселенная — это множество знаков, которые «знает» каждый в обществе. Символическая вселенная расставляет все «на свои места» (Berger and Luckmann 1966). Например, религия, законы и все системы ценностей являются частью символической вселенной. Без символической вселенной не было бы общего понимания норм общества.

Рейтинги

Reification обсуждает, как социальный мир рассматривается как объекты.Авторы заявляют: «Реификация — это восприятие человеческих явлений, как если бы они были вещами, то есть в нечеловеческих или сверхчеловеческих терминах. Другой способ сказать это: овеществление — это восприятие продуктов человеческой деятельности, как если бы они были чем-то отличным от человеческих продуктов, например, природными явлениями, результатами космического закона или проявлениями божественной воли »(Бергер и Лакманн, 1966: 106). Другими словами, овеществление означает превращение чего-либо в «вещь». Прекрасным примером этого является экономика.Экономика — это сложная социальная система обмена, институционализированная с течением времени. Сегодня к экономике относятся как к «вещам». Люди относятся к экономике как к плохой или хорошей, точно так же, как хорошая конфета или плохая.

Другой аспект овеществления — это социальный контроль. Когда социальная система овеществлена, она может в конечном итоге контролировать общество. В современном мире экономика — это главная система контроля. Плохие или хорошие экономические времена определяют количество рабочих мест, доступ людей к капиталу и общее качество жизни.

Пожалуйста, как читатели моего блога прочтите Социальное конструирование реальности. Это действительно крупный труд в социологической истории. Он переопределяет область социологии знания и фактически стал моей библией. Ура,

Эван

.

4.3 Социальные конструкции реальности — Введение в социологию 2e

Рисунок 4.10 Кто мы? Какую роль мы играем в обществе? По мнению социологов, мы конструируем реальность через взаимодействие с другими людьми. В некотором смысле наши повседневные взаимодействия похожи на взаимодействия актеров на сцене. (Фото любезно предоставлено Яном Левандовски / flickr)

До сих пор мы в основном обсуждали различия между обществами. Вместо того, чтобы обсуждать их проблемы и конфигурации, теперь мы исследуем, как возникло общество и как социологи рассматривают социальное взаимодействие.

В 1966 году социологи Питер Бергер и Томас Лукманн написали книгу под названием Социальное конструирование реальности . В нем они утверждали, что общество создается людьми и человеческим взаимодействием, что они называют хабитуализацией. Привыкание описывает, как «любое часто повторяющееся действие превращается в шаблон, который затем может быть… выполнен снова в будущем таким же образом и с теми же экономическими усилиями» (Berger and Luckmann 1966). Мы не только строим собственное общество, но и принимаем его таким, какое оно есть, потому что другие создали его до нас.Фактически общество — это «привычка».

Например, ваша школа существует как школа, а не только как здание, потому что вы и другие согласны с тем, что это школа. Если ваша школа старше вас, она была создана с согласия других до вас. В некотором смысле он существует на основе консенсуса, как предыдущего, так и текущего. Это пример процесса институционализации, акта внедрения в общество конвенции или нормы. Имейте в виду, что институт, хотя и социально сконструированный, все же вполне реален.

Другой способ взглянуть на эту концепцию — через известную теорему Томаса У.И. Томаса, которая гласит: «Если люди определяют ситуации как реальные, они реальны по своим последствиям» (Thomas and Thomas 1928). То есть поведение людей может определяться их субъективным построением реальности, а не объективной реальностью. Например, подросток, которому неоднократно давали ярлык — «сверхуспевающий», «игрок», «бездельник», — может соответствовать этому термину, даже если изначально это не было частью его персонажа.

Подобно Бергеру и Лакманну в их описании хабитуализации, Томас утверждает, что наши моральные кодексы и социальные нормы создаются «последовательными определениями ситуации». Эта концепция определяется социологом Робертом К. Мертоном как самоисполняющееся пророчество. Мертон объясняет, что с самоисполняющимся пророчеством даже ложная идея может стать правдой, если она будет реализована. Один из примеров, который он приводит, — это «бегство из банка». Скажем, по какой-то причине некоторые люди ложно опасаются, что их банк скоро обанкротится.Из-за этого ложного представления люди бегут в свой банк и требуют сразу все свои деньги. Поскольку банки редко, если вообще когда-либо, имеют под рукой столько денег, у банка действительно заканчиваются деньги, что выполняет предсказание клиентов. Здесь реальность конструируется идеей.

Символические интеракционисты предлагают еще одну линзу для анализа социальной конструкции реальности. С теоретической точки зрения, сфокусированной на символах (таких как язык, жесты и артефакты), которые люди используют для взаимодействия, этот подход интересен тем, как люди интерпретируют эти символы в повседневных взаимодействиях.Например, мы можем испугаться, увидев человека, держащего пистолет, если, конечно, он не окажется полицейским. Интеракционисты также признают, что язык и язык тела отражают наши ценности. Достаточно выучить иностранный язык, чтобы знать, что не каждое английское слово можно легко перевести на другой язык. То же самое и с жестами. В то время как американцы могут распознать «большой палец вверх» как «великий», в Германии это будет означать «один», а в Японии — «пять». Таким образом, на наше построение реальности влияют наши символические взаимодействия.

Рис. 4.11. Сюжетная линия самоисполняющегося пророчества появляется во многих литературных произведениях, возможно, наиболее известной из них является история Эдипа. Оракул говорит Эдипу, что он убьет своего отца и женится на матери. Стараясь избежать своей судьбы, Эдип непреднамеренно ее исполняет. История Эдипа иллюстрирует один способ, которым члены общества вносят свой вклад в социальное конструирование реальности. (Фото любезно предоставлено Жаном-Антуаном-Теодором Жиру / Wikimedia Commons)

Роли и статус

Как вы можете себе представить, люди используют разные типы поведения в повседневной жизни.Роли — это модели поведения, которые мы узнаем друг в друге и которые отражают социальный статус человека. В настоящее время, читая этот текст, вы играете роль ученика. Однако вы также играете и другие роли в своей жизни, такие как «дочь», «сосед» или «сотрудник». Каждая из этих различных ролей связана с различным статусом.

Социологи используют термин «статус» для описания ответственности и преимуществ, которые человек испытывает в соответствии с его положением и ролью в обществе.Присваиваются некоторые статусы — те, которые вы не выбираете, например, сын, пожилой человек или женщина. Другие, называемые достигнутыми статусами, получают по собственному выбору, например, бросивший школу, миллионер, заработавший себя самостоятельно, или медсестра. Как дочь или сын, вы занимаетесь другим статусом, чем сосед или служащий. Один человек может быть связан с множеством ролей и статусов. Даже один статус, такой как «студент», имеет сложный набор ролей или набор ролей, связанных с ним (Merton 1957). Важно отметить, что статус относится к рангу в социальной иерархии, а роль — это поведение, ожидаемое от человека, имеющего определенный статус.

Если от одной роли требуется слишком много, люди могут испытать ролевое напряжение. Подумайте об обязанностях родителей: приготовление пищи, уборка, вождение автомобиля, решение проблем, выполнение функций морального руководства — список можно продолжить. Точно так же человек может столкнуться с ролевым конфликтом, когда одна или несколько ролей противоречат друг другу. Родитель, который также работает полный рабочий день, может ежедневно сталкиваться с ролевым конфликтом. Когда в офисе наступает крайний срок, но больного ребенка нужно забрать из школы, что наступает раньше? Когда вы работаете над продвижением по службе, но ваши дети хотят, чтобы вы пришли к ним в школу, что вы выберете? Быть студентом колледжа может противоречить тому, чтобы быть наемным работником, спортсменом или даже другом.Наши роли в жизни сильно влияют на наши решения и то, кем мы становимся.

Представление себя

Конечно, невозможно заглянуть в голову человека и изучить, какую роль он играет. Все, что мы можем наблюдать, — это поведение или исполнение ролей. Ролевое исполнение — это то, как человек выражает свою роль. Социолог Эрвинг Гоффман выдвинул идею о том, что человек подобен актеру на сцене. Называя свою теорию драматургией, Гоффман полагал, что мы используем «управление впечатлением», чтобы представить себя другим так, как мы надеемся быть воспринятыми.Каждая ситуация — это новая сцена, и люди играют разные роли в зависимости от того, кто присутствует (Goffman 1959). Подумайте о том, как вы ведете себя с коллегами, как вы ведете себя с бабушкой и дедушкой и как вы ведете себя на свидании вслепую. Даже если вы сознательно не пытаетесь изменить свою личность, ваши бабушка и дедушка, коллеги и свидание, вероятно, видят вас с разных сторон.

Как и в пьесе, имеет значение и сеттинг. Если к вам на ужин пришла группа друзей, вы играете роль хозяина.Согласовано, что вы предоставите еду и сиденья, и, вероятно, вам придется много убирать в конце ночи. Точно так же ваши друзья играют роль гостей, и ожидается, что они будут уважать вашу собственность и любые правила, которые вы можете установить («Не оставляйте дверь открытой, иначе кошка вылезет»). В любой сцене между игроками должна быть общая реальность. В этом случае, если вы считаете себя гостем, а другие считают вас хозяином, вероятно, возникнут проблемы.

Управление впечатлениями — важнейший компонент символического интеракционизма.Например, у судьи в зале суда есть много «опор», чтобы создать впечатление справедливости, серьезности и контроля — например, ее мантия и молоток. Ожидается, что входящие в зал суда будут придерживаться создаваемой сцены. Только представьте себе «впечатление», которое может произвести то, как человек одевается. Это причина того, что адвокаты часто выбирают прическу и одежду для свидетелей и обвиняемых в судебных заседаниях.

Рис. 4.12. Янус, еще одна возможная «опора», изображенная с двумя головами, олицетворяет войну и мир.(Фото любезно предоставлено Fubar Obfusco / Wikimedia Commons)

Идеи драматургии Гоффмана расширяют идеи Чарльза Кули и его зеркального я. Согласно Кули, мы строим свой образ на том, что, по нашему мнению, видят другие люди (Cooley 1902). Мы представляем себе, как должны казаться другим, а затем реагируем на это предположение. Мы надеваем определенную одежду, укладываем волосы определенным образом, наносим макияж, используем одеколон и т. Д. — и все это с пониманием того, что наше представление о себе повлияет на то, как другие воспринимают нас.Мы ожидаем определенной реакции и, если повезет, получаем желаемую и чувствуем себя хорошо. Но более того, Кули считал, что наше самоощущение основано на этой идее: мы представляем себе, как мы смотрим на других, делаем выводы, основанные на их реакции на нас, а затем мы развиваем свое личное самоощущение. Другими словами, реакция людей на нас подобна зеркалу, в котором мы отражаемся.

.

Трактат Питера Л. Бергера по социологии знания

Политическая мысль эпохи Просвещения в значительной степени опиралась на явное противостояние общества и личности. Из этого возник либертарианский аргумент о том, что общество и социальные факты на самом деле являются бессмысленными понятиями. Философия в значительной степени потеряла интерес к этому вопросу с появлением позитивизма, однако позитивизм сам по себе является спорным утверждением.

Обоснованность идеи «общества» подтверждена в двух книгах с до безумия похожими названиями.Первая, «Строительство

». Политическая мысль времен Просвещения в значительной степени опиралась на явное противостояние общества и личности. Из этого возник либертарианский аргумент о том, что общество и социальные факты на самом деле являются бессмысленными понятиями. Философия в значительной степени потеряла интерес к этому вопросу с появлением позитивизма, однако позитивизм сам по себе является спорным утверждением.

Обоснованность идеи «общества» подтверждена в двух книгах с до безумия похожими названиями.Первая, «Конструирование социальной реальности», рассматривает статус «социального факта» с философской точки зрения. Этот, The Social Construction of Reality , рассматривает знание с социологической точки зрения, отмечая, что профессиональные философы теперь относят все, что связано с реальными людьми, к гуманитарным наукам.

Философы затронули узкие эпистемологические проблемы, такие как идеология или ложное сознание. Здесь авторы расширяют понятие , зная, что относится к обществу.Они предполагают, что правильная социология знания должна включать изучение всего, что выдается за реальность или знание в обществе, независимо от того, истинно это или ложно. Ценность понимания того, как, например, утки внедряются в культуру, является задачей такой социологии, обещающей плодотворные темы исследования.

Слабость портит первые тридцать страниц книги. Авторы заключают в кавычки слова и фразы, используемые в их обычном контексте. Этот избыток заставляет читателя задуматься, понимают ли авторы, о чем они говорят, или насколько глупо они звучат.Впечатление усугубляет академический сленг, нацеленный на таких слов, как «rootage» (корень), «постоянно» и «в конечном итоге» для обычных читателей. В сочетании с небольшими грамматическими ошибками и существительными / прилагательными от книги начинает исходить неприятный запах.

Но я был вознагражден за свою настойчивость. Письмо, наконец, набирает обороты, и в книге есть много отличительных моментов. Он утверждает, что то, что мы думаем, что знаем, формируется нашими обществами в гораздо большей степени, чем можно было бы ожидать; мысль возникает в социальном контексте, хотя бы по той причине, что сам язык является социальным по своей природе.Даже концепция я имеет социальную составляющую (в отличие от психологической).

Среди других интересных моментов —

— Социальный порядок не является продуктом законов природы; применимо заблуждение естественного закона.
— Идея коллективной идентичности ложна. Индивиды формируют общества так же, как общества формируют индивидов, и этот процесс является непрерывным потоком.
— Философский позитивизм не может использоваться просто для того, чтобы узаконить очевидные проблемы, связанные с человеческими отношениями.
— Это скорее психология, чем социология, которая имеет тенденцию овеществлять теории о людях, и либертарианцы должны задуматься над этим. Это овеществление усугубляется психоаналитическими утверждениями научных фактов.
— Социальный контроль исходит от институтов, а не от отдельных лиц.
— Власть в обществе порождает свою собственную «реальность», и это определение реальности может даже применяться полицией.
— Тоталитарная социальная структура более характерна для примитивных обществ, чем для сложных, независимо от идеологий.
— Общество определяет, как долго и каким образом человек будет жить. Даже сексуальность и оргазм переживаются в социальных рамках.
— Интеллектуалы являются маргинальными персонажами во всех современных обществах.

Авторы аргументируют эти положения многими, но их повторение дает читателям представление о масштабах содержания. Если не считать первых страниц, могу порекомендовать книгу всем.

.